ГЛАВА    VII

Пока идет антракт...- Цена легкости - В ночные часы – Когда

 требуется самообладание - Цирковой конвейер - Что такое

 иллюзия?- Нужно ли бояться зрителя? - Юный изобретатель – Залог

 успеха - Наши гости - «Женщина без головы» - «Мычит жареный

 теленок» - Самая передовая в мире школа.

Только что окончилось второе отделение цирковой программы. Вспыхнул свет - и мгновенно тесно стало в фойе и коридорах: сюда хлынула из амфитеатра радостно-оживленная, празднично настроенная толпа. Часть зрителей осталась на местах. В цирке всегда находятся любители посмотреть, как будет идти под­готовка к следующему отделению.

Из-за кулис выносят деревянные, пестро раскрашенные щиты. Это - части пола, который будет уложен на арене поверх опилок. Соединенные друг с другом, они образуют красивое панно. Его рисунок напоминает колпак средневекового мага: на ультрама­риновом фоне нарисованы лучистые звезды. Униформистам помо­гают люди в темно-синих халатах. Бросается в глаза выведенная на верхних карманах надпись: «Кио». Это - мои помощники, в обя­занность которых входит подготовка манежа. Перед форгангом (так на языке цирковых артистов называется занавес, отделяющий манеж от закулисной  части)   устанавливается  арка   с  занавесом. Здесь образуется нечто вроде дополнительных кулис.

Пока одни мои помощники работают на манеже, другие дейст­вуют в закулисной части. Придвигается ближе к выходу реквизит: ящики, сундуки, будки. Вот принесли корзину с голубями. Все на месте: подносы, шкатулки, веревки, ножницы...

Есть в цирке неписаное правило: когда выступает иллюзионист, все прочие участники представления расходятся по своим гардероб­ным и гримировочным. Тем самым как бы подчеркивается, что в труппе нет любопытных. Иллюзионист может работать совер­шенно спокойно, не боясь, что его производственные секреты будут подсмотрены. Пустеет за кулисами, у форганга, где собираются только участвующие в иллюзионном номере.

Звонок возвещает об окончании антракта. Зрители возвраща­ются в зал, где все уже готово к представлению. Мои помощники спешат к своим местам. Все совершается молча. Каждый хорошо знает свою роль. Бесшумно залезают в аппараты девушки и быстро захлопывают за собой крышки. И вот уже раздаются бравурные звуки марша, предваряющего наш номер. Режиссер-инспектор то­ропливо предупреждает: «Начали! Начали!» И на стене, у выхода на манеж, зажигается световая табличка: «Тихо! Идет представ­ление!»

. . .Идет представление! Один за другим помощники выкатывают на манеж аппараты, грохочущие колесами по дощатому полу. Они поворачивают их всеми четырьмя сторонами перед зрителями, от­крывают и закрывают крышки, и то из одного ящика, то из другого выпрыгивают девушки, лилипуты, вылетают голуби, достаются все­возможные предметы.

На первый взгляд может показаться, что лично моя роль во всей этой работе очень незначительная. На самом деле это не так. Стоя на манеже, я незаметно руковожу всей этой работой. На мою долю приходится так много, что за кулисы я ухожу совершенно мокрый. Ценой огромного напряжения достигается один из главных элементов иллюзионного номера - темп.

Конечно, зрители не догадываются обо всем этом. Ведь все, что им показывают, делается легко и непринужденно. Зрители не знают, какими усилиями достигаются эта легкость и непринуж­денность.

Немецкий журналист и писатель А. Кобер, совершивший круго­светное путешествие с известным цирком Сарразани и написавший две книги «Гвоздь программы» и «Вокруг манежа», говорил, что хороший фокусник должен обладать следующими пятью каче­ствами: ловкостью рук, актерским дарованием, крепкими мускулами, гибким туловищем, наклонностями к технике и механике. К этому можно добавить, что для выполнения многих фокусов нужна еще и хорошая память. Многое из перечисленного дости­гается ежедневными упражнениями, неутомимым трудом.

Цирк встает рано и засыпает поздно. Уже давно ушли зрители, погасли яркие люстры, униформисты, сменив нарядные мундиры на халаты, закрыли чехлом барьер. В пустынных коридорах горят си­ние дежурные лампочки. При их свете причудливо выглядят сло­женные у стен лестницы, шесты, табуреты, обручи, клетки и другие предметы, какие можно увидеть только за кулисами цирка. На ко­нюшне — та же тишина и полумрак. В полутьме атласно лоснятся холеные спины и бока цирковых лошадей.

А с манежа все еще доносятся голоса. Там собрались все уча­стники иллюзионного номера. В эти ночные часы, когда ничто не мешает работе и никто не видит ее, идет отработка трюков, репе­тиция новых. По многу раз повторяется одно и то же.

Создание иллюзионного номера - трудная и кропотливая ра­бота. Практика показывает, что технически сложная аппаратура плохо воспринимается зрителями. Поэтому мы стараемся, чтобы она была менее громоздкой. Чем проще техника в трюке, тем инте­реснее зрителям. Многие номера мы обставляем таким образом, чтобы техника была спрятана внутри аппарата. Очень любит зри­тель, когда в иллюзионных номерах действуют разные мелкие жи­вотные и птицы: кролики, морские свинки, утки, куры.

Большую роль играют музыка, свет. Чтобы сделать иллюзион­ное представление еще интереснее, .в него включают драматических актеров, балет.                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                 Порой лишь под утро заканчивается репетиция. Но и днем идет работа. Вся аппаратура проверяется механиками и улучшается, если есть возможность. Иллюзионное действие должно идти, как хороший часовой механизм. Хронометраж отдельных номеров у нас рассчитан с точностью до секунды.

Однако это не значит, что не бывает казусов. Вспоминается слу­чай, который произошел при исполнении номера «Человек-молния». Это было в городе Намангане. Мы выступали здесь в кинотеатре, где был длинный зрительный зал. Со сцены и из зала двери вели прямо на улицу. Для того чтобы попасть в конец этого зала, по­явиться с другой его стороны, мне необходимо было, после того как я выбирался из мешка, выбежать на улицу и обогнуть все здание;

Бегал я в своих парчовых сапогах, в белом халате и такой же чалме. Погода была плохая, шли дожди. И вот когда я бежал по улице, то поскользнулся и во весь рост растянулся прямо в грязи. Понятно, во что превратился мой костюм. К счастью, я не растерялся. Я сразу же надел поверх халата другой и вовремя появился в зале. Зрители ничего не заметили. Пока открывали ящик, я успел немножко привести себя в порядок и даже сполоснуть руки.

Конечно, тут все зависело от самообладания. Если бы я расте­рялся, номер был бы провален.

Это случалось в давние времена. Но значит ли, что я гаранти­рован от неудач теперь? Отнюдь нет. Очень неприятная история, например, произошла при последних гастролях в Минске. Началось с того, что ассистентка разбила зеркало, которое выносится по ходу действия в одном из номеров и представляет собой прямоугольное стекло, заключенное в раму. Другой номер полностью провалился: аппарат поставили так, что стенка его не могла исчезнуть. Забыли приготовить голубей для «Бака». Все это произошло по вине неко­торых ассистентов, проявивших халатность.

Случай этот обсуждался на нашей «пятиминутке», которую мы проводим ежедневно после окончания спектакля. Это короткое про­изводственное собрание является частью политико-воспитательной и культурно-массовой работы в ансамбле.

Коснувшись быта нашего коллектива, я хочу рассказать и о том, как мы переезжаем из одного цирка в другой.

Особенность системы государственных цирков заставляет арти­стов вести «жизнь на колесах», передвигаться по конвейеру из го­рода в город. Один месяц, например, артисты выступают в Москве, второй - в Саратове, третий - в Риге и так далее.

В старые времена артист цирка также передвигался по стране. Но цель этих переездов была другая: искали лучшего заработка. Обычно под вечер на дороге, по которой обыкновенно проезжали на базар крестьянские возы, показывалось несколько пестро разма­леванных повозок. Их везли лошади, покрытые разноцветными по­понами. Шел человек, неся на плече мартышку в красном жилете и синей шапочке. Женщина, одетая ярко, как цыганка, била в бу­бен. Последним двигался фургон, стенки которого со всех четырех сторон были сделаны из железных прутьев. Там сидели, жмурясь и потягиваясь, огромные ржаво-желтые кошки.

- Тигры!

Свистя и улюлюкая, бежали за фургоном мальчишки. Открыва­лись окна в домах, приподнимались занавески. В ужасе крестились старухи.

Утром на базарной площади раскидывался брезентовый шатер шапито. На заборах пестрели афиши. Они извещали о том, что с дозволения начальства будет показано большое цирковое пред­ставление, в котором примут участие акробаты, фокусники и дресси­рованные животные.

Теперь таких цирков нет, а раньше их много было на Руси. По всей стране разъезжали повозки бродячих цирковых трупп. В доми­ках на колесах люди рождались, жили, умирали. Нужно было очень любить свое искусство, чтобы стойко переносить все невзгоды такой жизни.

Конвейерная система работы советских цирков предусматривает не только плановое обслуживание зрителей, но и повышение худо­жественного качества цирковых номеров. Тот или иной номер не просто включается в конвейер, а заново ставится и оформляется, для него пишется специальная музыка. Во время гастролей артисту выплачиваются командировочные и квартирные. На вокзалах его встречают и провожают экспедиторы. Артист живет в гостиницах, общежитиях, созданных при крупнейших цирках, или ему снимают комнаты в квартирах.

В Ленинграде, например, под общежитие передана бывшая квартира владельца петербургского цирка - Чинизелли. По сути дела, это своеобразная гостиница с отдельными для каждой семьи комнатами, душевыми, столовой, удобная тем, что она находится под одной крышей с производственной площадкой — манежем. Ни­же этажом, рядом с гардеробными, расположен красный уголок, где артисты проводят время в часы представлений. Здесь есть га­зеты и журналы, шашки, домино, телевизор.

В такой конвейер включен и наш иллюзионный аттракцион. Как и все другие артисты цирка, мы передвигаемся по стране. Все рас­ходы по переездам берет на себя государство.

Нелегкое это дело отправлять из одного города в другой боль­шой цирковой аттракцион. Как я уже писал, когда-то у старых ил­люзионистов было правило: сообщать в афишах, каким количеством реквизита они располагают. Делалось это в рекламных целях. Сообразно с этим, я также писал в афишах: «Кио везет с собой че­тыре тысячи килограммов реквизита». Но если тогда в этом была изрядная доля преувеличения (и, к слову сказать, дурного вкуса), то теперь наш реквизит не только равняется по весу указанному ко­личеству, но и значительно превышает его.

В специальных ящиках и сундуках - а их у нас 315 - хранятся разложенные в строгом порядке костюмы, парики, обувь, необходи­мые для тех или иных номеров. Здесь же всевозможные зеркала, маски, цветы, веревки, цепи, фонари, шкатулки, карты, «живые» монеты и «несгораемые» ленты. Чтобы перевезти весь этот багаж по железной дороге, требуется восемь товарных вагонов.

Подводя итоги своей многолетней работы в области «чудес без чудес», я хочу поделиться некоторыми соображениями по поводу иллюзий.

Что такое иллюзии?

Иллюзии - это обман зрения, исчезновение и появление пред­метов. Зрителю кажется одно, а в действительности происходит со­вершенно другое. Но для большей иллюзии я стараюсь убедить зрителя в достоверности происходящего: позволяю ему расписы­ваться на руке ассистентки, чтобы он не заподозрил обмана, и т. д. Вот, например, я проделываю фокус с часами. Я обязательно дол­жен эти часы показать. Если я этого не сделаю, зрителю станет не­интересно.

Я уже рассказывал о номере «Человек-молния». Он начинался с того, что мне связывали руки и ноги и сажали в большой мешок, из которого я потом выбирался.

В чем тут дело?

Во-первых, в знании приемов освобождения от веревок. Из­вестно, что завязывание и развязывание узлов представляет собой особое искусство, которое и применяется в данном трюке. Во-вто­рых, мешок был особой конструкции: он имел внизу отверстие. В это отверстие я и вылезал, а ассистентка, которая незаметным образом приходила на мое место в мешок, потом это отверстие мол­ниеносно зашивала.

Кстати, вот удобный пример, чтобы доказать техническую слож­ность номеров иллюзионистов: в течение пяти секунд надобно од­ному освободиться от узлов, распороть мешок, вылезти из него, а другой - залезть в мешок, зашить прореху, вложить руки в ве­ревки и затянуть зубами узлы. Пускай скептики, считающие нашу работу легкой, попробуют это сделать, но я-то знаю, что только на этот трюк мы потратили год репетиций, прежде чем добились необ­ходимой быстроты.

Мешок я давал осматривать зрителям. И вот что интересно. При просмотре зрителями мешка я старался всячески спрятать шов от любопытных глаз; так вот однажды случилось как раз то, чего я не хотел. Зритель нашел шов и начал демонстрировать его всему зри­тельному залу: «Видите, вот где секрет!» После этого случая я всегда Делал вид, что не обращаю внимания на действия зрителя, никак не реагирую на них, и никто ничего подозрительного в мешке не находил. Из этого вытекает: чем усерднее прячете вы тот или иной секрет, тем легче обнаружить его зрителю.

Среди зрителей всегда находятся скептики: во всех номерах которым мерещатся потайные пружины, магниты и прочее. Цилиндр, в кото­ром выходит фокусник, в их представлении имеет двойное дно. Если проделывается трюк с появляющимися и исчезающими монетами, скептик считает, что они прячутся в рукава.

Таким зрителям я не противоречу. Меня просят показать, как делается фокус,- пожалуйста, я тут же показываю. Ведь если зри­тель обманется, номер от этого только выиграет.

У меня есть трюк с голубями. Выносят небольшой стол, на него ставят блюдо с крышкой. Я надеваю халат. Мне подают голубей, и я начинаю быстро укладывать их в блюдо. Между тем зрителям ка­жется совсем другое - что я прячу голубей под полу халата. Под­нимается шум. «В халате! В халате!» - кричат со всех сторон. Зри­тели уже считают, что я разоблачен, что я не умею проделывать фокусы или, во всяком случае, проделываю их нечисто. Тогда я снимаю халат и показываю, что никаких голубей в нем нет. Они появляются из пламени и дыма в блюде, которое за мгновение до этого казалось совершенно пустым. Зрители посрамлены. Они уви­дели только то, что я им нарочно показал - будто я прячу голубей в халат. Но от того, что я посмеялся над зрителями, поставил их в тупик, номер стал лишь интереснее,

Итак, иллюзия - это исчезновение и появление человека, жи­вотного или какого-нибудь предмета. Но просто показывать исчез­новение и появление было бы неинтересно. Каждую иллюзию по­этому необходимо соответствующим образом оформить, преподнести с эффектом. Так появляются распиливание, сжигание и тому подоб­ные вещи.

Как я уже упоминал, за границей существуют специальные фаб­рики, где делается та или иная иллюзионная аппаратура. Фокусник может приехать на фабрику и купить себе готовый аппарат. Если в дни Робера Гудэна местом свидания иллюзионистов всех стран служила небольшая слесарная мастерская «Дедушки Ружоля» в Париже, то ныне в Нью-Йорке, Лондоне и других городах суще­ствуют «магические дворцы». В прейскурантах фирм самый разно­образный реквизит, который только может понадобиться фокус­нику,— от магических палочек всевозможных размеров, отделанных серебром, с инкрустацией из слоновой кости, и т. д., и кончая каки­ми-нибудь хитроумными вазами, превращающими воду в чернила.

Советские фокусники в «магические дворцы» не обращаются. Они сами изобретают свои аппараты, причем стараются, чтобы каж­дый такой аппарат был своеобразен. Все новейшие достижения в области электричества, радио и других отраслей науки и техники используются при создании новых номеров. Над ними работают ин­женеры, слесари, столяры, электромонтеры, художники.

Не всегда удается быстро найти техническое решение того или иного номера. Это большая творческая работа. Я уже рассказывал, как долго бились мы над созданием номера «Сжигание женщины». Могу привести еще пример.

Когда-то я видел в исполнении иллюзиониста Линга-Синга та­кой трюк. Он брал большую иглу, вдевал в нее ленту и «нанизы­вал» на эту ленту несколько девушек. Создавалось полное впечат­ление, что девушки проколоты насквозь. Я обратился к инженерам с просьбой сконструировать такую иглу. Они мне искренно хотели помочь, но у них ничего не выходило. И я уже оставил было мысль о создании этого номера.

Но вот однажды, когда я работал в Харькове, ко мне в номер гостиницы пришел мальчик лет четырнадцати, большой любитель цирка. Мальчик заявил, что занимается в техническом кружке Дворца пионеров, и с увлечением начал рассказывать, какие инте­ресные работы выполняют они в этом кружке. Я спросил, не может ли он помочь мне сделать вот такой номер, и рассказал ему про злополучную иглу. Мальчик постоял несколько минут молча, ничего не ответил и ушел. Я уже забыл про него, как вдруг через не­сколько дней он появляется снова и приносит готовую иглу, кото­рой можно «прокалывать» человека, не причиняя ему вреда. По­путно юный конструктор предложил мне еще несколько технически сложных трюков, в частности карты, сами собой выползающие из стакана.

Мастерство циркового артиста заключается в техническом совер­шенстве его работы. Но для того, чтобы артист всегда работал на высоком уровне, ему, как и спортсмену, необходимо систематически тренироваться. Это относится не только к акробатам, наездникам или гимнастам. Каждый настоящий артист цирка должен всегда заботиться о своей форме, соблюдать определенный режим, вовремя питаться, спать, отдыхать, следить за своим весом. Никаких отсту­плений от раз навсегда установленных правил! - таков неписаный закон цирка, и выполнять его нужно неукоснительно. В этом один из залогов успеха.

Еще много лет тому назад, как помнит читатель, я начал расши­рять поле действия иллюзиониста. Мне хотелось отойти от камер­ного, салонного характера работы фокусников. Ключом к этому явилось создание масштабности номера, использование всего ма­нежа, и не только посыпанного опилками круга, но и воздушного пространства под куполом. Если у манипулятора основным рекви­зитом являются тонкий шелковый платок, который можно незамет­ным образом скрыть между пальцами, карты или сигареты, то мне приходится иметь дело с электромоторами, домкратами, блоками и другими механизмами, приводящими в движение хитроумную аппа­ратуру. В нашу последнюю программу, например, включены такие трюки, как «Телефон-автомат», «Необыкновенный кабриолет» и «Исчезающий лев». Каждый из этих трюков представляет собой большой обстановочный номер. В «Телефоне-автомате» - сценке с элементами бытовой сатиры, направленной против пресловутых стиляг,- совершаются исчезновения и появления, незаметные пере­ходы из одной телефонной будки в другую, находящуюся на рас­стоянии нескольких метров и никак с первой не связанную. В «Не­обыкновенном кабриолете» на манеже появляется нарядный эки­паж, в который впряжена лошадь. И, наконец, в самом последнем моем номере действуют девушка и лев.

В этом номере в клетку входит женщина, на секунду клетка за­крывается колпаком, а когда колпак поднимается, то в клетке ока­зывается лев. Не хочу пока раскрывать секрета этого фокуса, так как я ежедневно показываю его зрителям, пускай зрители сами до­гадаются, как он делается.

Все лучшее, что есть у других, я стараюсь использовать в своей работе. С восхищением смотрел я выступления наших гостей - ар­тистов Китайской Народной Республики, приезжавших на гастроли в Советский Союз. Огромное удовольствие доставил мне фокусник Ян Сяотин. Он показывает всего несколько фокусов, но каждый из них свидетельствует о виртуозной ловкости исполнителя. Особенно искусен трюк с исчезающей уткой.

Ян Сяотин с двенадцати лет совершенствуется в показе фокусов.

Своеобразно искусство китайских фокусников, зачастую рабо­тающих целыми группами на открытых площадках. В сосудах у них расцветают бобы, брошенные на землю зерна на глазах у толпы превращаются в цветущие растения, в прозрачной воде, налитой в банку, появляются золотые рыбки, из яйца выходят цыплята. Из просторных рукавов своей кофты фокусник извлекает самые неожи­данные предметы: зонт, веера и т.д.

По своему мастерству китайские фокусники могут сравниться, пожалуй, только с индийскими. Индийский фокусник может также буквально в четверть часа вырастить из зерна лимонный куст. Так же ловко демонстрирует он всякие другие увлекательные фокусы. Как и китайский фокусник, он работает на открытом воздухе, окру­женный толпой, держа все свои аппараты и музыкальный инстру­мент - флейту - в одном небольшом коленкоровом мешке.

Такой мешок у индийского фокусника заменяет магический сто­лик с потайным ящиком - сервантом, без которого не может обой­тись ни один европейский фокусник. Им пользуются в том случае, когда нужно, чтобы какая-либо вещь исчезла, а вместо нее появи­лась другая. Что же касается музыкального инструмента, то он у индийского фокусника служит тем же целям, что и «волшебная палочка» у европейского фокусника. Оба эти предмета - и флейта, и волшебная палочка - одинаково необходимы в тех случаях, когда требуется отвлечь внимание зрителей.

Советские люди, побывавшие в дружественной нам Республике Индии, могли познакомиться с замечательным искусством индий­ских фокусников.

Значительных успехов достигло эстрадно-цирковое искусство в странах народной демократии - Польше, Чехословакии, Венгрии и др. Осенью 1955 года мы, советские зрители, восхищались мастер­ством группы артистов немецкого цирка, приезжавших на гастроли в Москву и другие города. Для меня особый интерес представило выступление манипулятора Шости. Все эти шкатулки, коробки и ящички, с которыми он имеет дело на манеже, обладают удивитель­ными и как будто никак не объяснимыми «секретами». Исключи­тельно ловко проделывает Шости заключительный трюк с исчеза­ющим белоснежным голубем.

В январе 1956 года мы принимали у себя мастеров венгерской эстрады. Отличный прием встретил замечательный фокусник Пал Поташи. Это настоящий артист старой школы. Нельзя не улыб­нуться, слушая его шутливый разговор, глядя, как он берется за «волшебную соль», с помощью которой якобы проделывает свои трюки. Особенно чисто проделывает Поташи фокусы с шестью раз­ноцветными платками, которые он завязывает узлом, а они сами развязываются, с газетой и картами. А потом он преспокойно «за­кусывает» лезвиями от бритв и вновь как ни в чем ни бывало вы­таскивает их изо рта нанизанными на нитку.

А каково на сегодняшний день положение на Западе?

Там иногда иллюзионисты по-прежнему преподносят свои но­мера в мистическом духе. Чтобы дать представление о характере их работы, я хочу рассказать о номере, который был особенно по­пулярным в Париже в предвоенные годы. Назывался он «Женщина без головы».

...В зубоврачебном кресле сидит женщина. Головы у нее нет. Есть только туловище. Над обнаженными ослепительно белыми плечами едва заметное начало шеи, а дальше — пустота. Возле стоят двое. Они рассказывают зрителям историю женщины. Когда-то она была красавицей. Судьба забросила ее в дебри Африки. Там она попала в плен к диким племенам, которые лишили ее кудрявой головки. Но, снявши эту прекрасную голову, дикари пожалели пре­красное тело и оставили ему жизнь. Теперь женщину без головы доставили в Париж, кормят и поят ее с помощью зонда... В общем, вся эта глупейшая история рассчитана на более чем доверчивых простаков. Пока эти двое занимаются болтовней, женщина без го­ловы беспечно болтает ногами, обтянутыми тончайшими чулочками.

Мужчины с удовлетворением рассматривают эти ножки, а особы женского пола бросают завистливые взгляды на ультрамодные ту­фельки, которые носит «обезглавленная» прелестница.

Ничего загадочного в этом аттракционе нет. Он даже проще пре­словутого трюка с «женщиной-пауком». Дело в том, что голова ис­полнительницы этого аттракциона откинута как можно ниже на по­душечке зубоврачебного кресла и замаскирована занавесом, а к шее и плечам тщательно подогнано специально вырезанное зеркало. Оно-то и создает у зрителей впечатление пустоты.

Потрясти, ошеломить людей - эту цель преследует большинство иллюзионистов Запада. В свои манипуляции они вводят одновре­менно до сорока человек и более десятка животных, в том числе тигров и слонов. Внушительное зрелище представляет собой исчез­новение слона. Огромное животное, стоящее на фоне черного бар­хата, закрывается опускающейся сверху сеткой из капрона и ис­чезает.

Широко развиты на Западе так называемые фокусы для быта. Ими торгуют в специальных магазинах. Садятся, например, люди за стол, чтобы позавтракать. На столе лежат яйца. Кто-нибудь хо­чет взять яйцо, а оно вдруг начинает пищать, как цыпленок. Или, скажем, биллиардные шары. Игрок поставил шар, ударил - и вдруг шар влезает в кий. Ну как тут не вспомнить старинный фо­кус, которым развлекались еще наши прадеды! Фокус этот назы­вался «Мычит жареный теленок». В рот только что изжаренного теленка, подаваемого на стол, вкладывали ящичек с посаженной в него лягушкой. Как только лягушке делалось горячо, она начи­нала квакать, а сидящим за столом казалось, будто мычит те­ленок...

Среди этих фокусов были, конечно, и очень забавные, достав­лявшие удовольствие и взрослым и детям, но были и примитивные, и даже попросту глупые.

Анализируя все эти факты, могу сказать с гордостью, что совет­ская школа иллюзионизма ушла далеко вперед. Более совершенная техника иллюзий, стремление к созданию сложных, идейно насы­щенных номеров, высокий уровень исполнения, привлечение к ра­боте режиссеров, художников, композиторов, инженеров - все это выгодно отличает наших иллюзионистов от большинства иллюзио­нистов Запада.

Моя книга подошла к концу. Завершая ее, хочу привести еще одну цитату. «У артиста свое, совсем особое мировоззрение. Он рассматривает мир с другой точки зрения, чем мы»,- эти слова принадлежат уже упоминавшемуся мною писателю Коберу. С его точки зрения, эта мысль являлась, пожалуй, правильной, ибо произведения самого Кобера были типичной «цирковой» литературой, рисовавшей цирк как «паноптикум необычайных людей, зверей, сил, влечений, страстей и судеб».

На самом деле ничего необычайного в цирке, как видит чита­тель, нет. Мы, артисты, ничем не отличаемся от всех остальных со­ветских граждан, занятых трудом на заводах, в лабораториях, на стройках. Их интересы - это наши интересы.

Многое рассказал я в своей книге о фокусах. Но далеко еще не все разоблачено. Многое осталось секретом иллюзиониста. Да и нужно ли говорить обо всем? Когда вы сидите в ресторане и едите цыпленка, вы не думаете о том, как его приготовляли на кухне. Для вас существенно только одно - чтобы блюдо было вкусно. Так и в цирке. Не так уж важно раскрыть перед зрителем всю творче­скую кухню иллюзиониста. Главное в том, чтобы было интересно, весело, занимательно. И еще: я убежден, что при демонстрации фо­кусов основное значение имеет не аппаратура, даже самая сложная и остроумная, а артист - мастер, умеющий преподнести фокус зрителям.

К этому и стремлюсь я, советский фокусник. И если зритель, глядя на мою работу, получает удовольствие, значит, не зря я почти всю свою жизнь посвятил увлекательному и горячо любимому мною делу.